Поначалу он не обратил на неё никакого внимания. Подумаешь, очередная жена Чарльза, очередной инкубатор для бесполезных ничтожеств. V.V. никогда бы и не заметил её, если бы не один нюанс, меняющий весь расклад.
Гиасс. Новая императрица была обладательницей Гиасса и тщательно скрывала его свойства. Поэтому V.V. пришлось запомнить её имя — Марианна. А когда он узнал, что женщина знакома с С.С., причем настолько близко, что это поневоле настораживало, то начал следить за каждым её шагом.
Несложно, честно говоря. Марианна постоянно находилась рядом с мужем, улыбаясь этой своей приторной до скрежета в зубах улыбкой. А Чарльз… Он не терпел её присутствие, как бывало с другими женами. Он обожал её, превозносил, любил.
Это чувство было непонятно V.V. Он считал его ненастоящим, выдумкой внушаемого человечества. А они с братом не были людьми. Они выше, чем люди. И любовь эта (дурацкое слово!) будет только мешать, пока Чарльз не поймет и не разложит все по своим местам.
V.V. надеялся на брата, но тот не оправдал его ожиданий. Через три месяца после свадьбы он сообщил, что Марианна ждет ребенка. Второй новостью стало то, что отныне она будет участвовать в их победоносной кампании по уничтожению богов.
В этот миг в глазах V.V. было такое отвращение, что улыбка сползла с лица Марианны.
До ненависти оставалось всего полшага.


Беременной она выглядела отвратительно. Располневшая, с опухшими ногами и странными вкусовыми пристрастиями. Как только Чарльза от неё не тошнило? V.V. с трудом выносил это зрелище… или делал вид, что не выносил. Губы Марианны все чаще и чаще кривила усмешка. Знакомая такая, неприятная, скользкая. Как у и самого V.V.
Марианна усмехалась и тогда, когда Чарльз обнимал её, перебирал роскошные длинные волосы, осторожно клал ладонь на её округлившийся живот. Впрочем, на ребенка императору было глубоко плевать, хоть его и носила любимая женщина. Видя это, V.V. благословлял небеса за то, что брата окончательно не утянуло в омут по имени Марианна.
Он злорадствовал, не скрывая своих чувств, а усмешка на губах императрицы била острейшим клинком, и синие глаза становились темнее южной ночи.
Хваленая женская проницательность выручала Марианну, тем не менее отравляя ей жизнь.
V.V. теперь с наслаждением присутствовал на собраниях, с жадностью, удивляющей его самого, наблюдая за императрицей. Она была спокойна и невозмутима, мило улыбалась, и в глазах её светилась нежность, когда она смотрела на Чарльза.
И появлялся лед, когда она встречала взгляд V.V. Проклятая женщина.
Поневоле V.V. начал её уважать за эту сдержанность. Начал, но не продолжил. Потому что ему хватило всего лишь одного разговора, подслушанного «жучками». Нежность в голосе Марианны была поистине дьявольской, а Чарльз… Чарльз оказался слабаком.
V.V. его почти презирал. А слушая скупые слова С.С. насчет императрицы, понимал, что получил опасного и безжалостного врага. Но ему было все равно.
Новая дорога звалась ненавистью и манила в ад.



Она была красавицей, V.V. пришлось это признать. Беременности не испортили её фигуру, она оставалась нечеловечески стройной и изящной. Падающий из окна солнечный свет тонул во тьме великолепных волос Марианны, а лицо её было ангельски прекрасно.
Замечательная тенденция — порочные ангелы.
Она была замечательным собеседником. V.V. приходилось с ней разговаривать, спорить, дискутировать. Самой Марианне это даже нравилось: с Чарльзом-то особо и не поговоришь. Усмешка на её губах сменилась улыбкой, пусть и фальшивой, но улыбкой.
А однажды V.V. поймал себя на мысли, что ему нравится эта женщина. Безупречная внешне, умная, сильная. Но она уже почти отобрала у него Чарльза и становилась такой влиятельной, что опасность грозила самому V.V.
Тем более, он её ненавидел. Роскошную беспощадную красавицу, угрозу его благополучию.
Потом он начал её ревновать, потому что испытывать к Марианне какие-либо чувства мог только он, V.V. Пусть даже это была и ненависть.
Самое смешное, что ревновать он мог только к Чарльзу. К тому, кого ревновал к самой Марианне.
Этот парадокс выводил V.V. из себя.
Императрица словно бы ничего не замечала. Дала ли сбой её интуиция? Возможно. Вот только жить ей по замыслу V.V. оставалось все меньше и меньше. Марианна отравляла нерожденный еще новый мир. Портила его той ложью, что была между ней и братом её мужа.
И он остановился, ибо впереди зияла дыра пропасти.



Ему нравилось то, что в смерти есть своя красота. И то, как упала Марианна, плеснув оранжевым платьем своим — потухающим пламенем. V.V. поднялся наверх, перешагнул трупы охранников и остановился перед той, что
Понесла наказание,
Не успела нанести свой удар,
Оказалась слаба и ничтожна.
Он стоял перед телом женщины, которую мог и полюбить, если был бы не всевластным носителем Кода, а обычным человеком. На самом деле, это убивало.
Она была лучше всех на Земле и вот...лежит нежива.
Прекрасная, молчаливая, без улыбки своей пустой, без змеиной усмешки. Мертвая.
V.V. склонился над убитой Марианной, коснулся чернилами растекшихся длинных волос. И начал перебирать их, чувствуя приятную успокаивающую тяжесть в своей руке.
Как Чарльз.
И внезапно, как молнией ударило, — V.V. быстро, воровато поцеловал Марианну в холодные уже губы, слизнул струйку крови, стекающую из угла рта.
Чувство эйфории, легкое, невыносимо прекрасное, переполняло V.V. Он был почти что счастлив в этот момент. И не чувствовал металлического привкуса на своих губах.
Он мог бы сделать шаг назад, но было уже поздно.

С ума сойти.
Автор, да вы молодец. Впечатляет, очень.

весенняя Кенни
Благодарю)

Автор.

Роскошно, автор! Просто. роскошно! Откройтесь в письме.
Я неоднократно хотела взяться сама, но вы меня превзошли( не побоюсь этих слов). Браво!

Marianne vi Britannia
Большое спасибо

О, какой трагизм! Великолепно!!

Ням!! Вкусно...