Автор подозревает, что в приступе вдохновения связал не совсем того, кого заказывали. А может, и того))
- Не смотри, - шепчет она, прикрывая ему глаза ладонью. Легкий шарф соскальзывает с ее шеи, обвивает его голову. Повязка. Шнайзель не может сдержать улыбки. Она постоянно смущалась его взгляда. Спокойный, внимательный, но вечно - с прохладой, пронизывающий насквозь. Всевидящий. Корнелия постоянно тушевалась. Опускала ресницы, бормотала что-то бессвязное. Чувствовала горение щек. Особенно, когда он прикасался. Аккуратно, легко, невесомо - кончиками пальцев по плечу к ключицам, спускался вниз - к груди. Ее крепкая хватка останавливает его. Стальные пальцы, умеющие держать мечи и кинжалы; рука - убивающая, карающая, наказывающая, но в то же время прекрасная женственная ручка. Он мягко улыбается, позволяя ее тонкому ремню привязать свои запястья к кованому изголовью кровати. Когда она наклоняется и целует его, он чувствует привкус слез на ее губах. Он не видит ее, он не может к ней прикоснуться (хотя, что за глупость, он с легкостью мог бы высвободиться из этих несерьезных пут), но он чувствует ее дыхание, ласкающее его шею, ощущает крепкое обнаженное тело. Ее руки скользят, гладят, ласкают. Свободно, без опаски. Возможно, она даже улыбается. Когда ее горячие бедра сжимают его бока, он почти выдыхает ее имя. Почти. Запрокидывает голову, теряя контроль от ощущения себя в ней. Она двигается: сначала медленно, целуя его плечи, покусывая мочку уха, дожидаясь его приглушенного стона. Потом ускоряет темп. Повязка уже давно спала ему на грудь. Через полуприкрытые веки он видит ее. Несфокусированный размытый образ прирученной валькирии: ее голова откинута назад, ресницы подрагивают, губы вылепливают имя. - Гил... Шнайзель морщится. Пытается дотянуться до нее, поцеловать, заглушить ее, но его руки привязаны. Корнелия дрожит. Не дождавшись его, она стонет, закусывает губы. Ее волосы рубиновой волной падают на его грудь. Шнайзель замечает, что ремень ослаб. С легкостью высвободив руку, он хватает ее за предплечья и подминает под себя, злым поцелуем уничтожает всякое напоминание о другом имени. Она явно против, но высвободиться из цепких властных пальцев Шнайзеля не может (хотя, что за глупость, она может, но вряд ли хочет). Когда она снова протяжно стонет, сжимает его бедра коленями и царапает его спину в удушающем изматывающем оргазме, Шнайзель улыбается. Потому что очередным поцелуем ловит уже свое имя с ее припухших губ.
-
-
17.10.2008 в 00:02- Не смотри, - шепчет она, прикрывая ему глаза ладонью. Легкий шарф соскальзывает с ее шеи, обвивает его голову.
Повязка.
Шнайзель не может сдержать улыбки.
Она постоянно смущалась его взгляда. Спокойный, внимательный, но вечно - с прохладой, пронизывающий насквозь. Всевидящий. Корнелия постоянно тушевалась. Опускала ресницы, бормотала что-то бессвязное. Чувствовала горение щек.
Особенно, когда он прикасался. Аккуратно, легко, невесомо - кончиками пальцев по плечу к ключицам, спускался вниз - к груди.
Ее крепкая хватка останавливает его. Стальные пальцы, умеющие держать мечи и кинжалы; рука - убивающая, карающая, наказывающая, но в то же время прекрасная женственная ручка.
Он мягко улыбается, позволяя ее тонкому ремню привязать свои запястья к кованому изголовью кровати.
Когда она наклоняется и целует его, он чувствует привкус слез на ее губах.
Он не видит ее, он не может к ней прикоснуться (хотя, что за глупость, он с легкостью мог бы высвободиться из этих несерьезных пут), но он чувствует ее дыхание, ласкающее его шею, ощущает крепкое обнаженное тело. Ее руки скользят, гладят, ласкают. Свободно, без опаски. Возможно, она даже улыбается.
Когда ее горячие бедра сжимают его бока, он почти выдыхает ее имя. Почти. Запрокидывает голову, теряя контроль от ощущения себя в ней.
Она двигается: сначала медленно, целуя его плечи, покусывая мочку уха, дожидаясь его приглушенного стона. Потом ускоряет темп.
Повязка уже давно спала ему на грудь. Через полуприкрытые веки он видит ее. Несфокусированный размытый образ прирученной валькирии: ее голова откинута назад, ресницы подрагивают, губы вылепливают имя.
- Гил...
Шнайзель морщится. Пытается дотянуться до нее, поцеловать, заглушить ее, но его руки привязаны.
Корнелия дрожит. Не дождавшись его, она стонет, закусывает губы. Ее волосы рубиновой волной падают на его грудь.
Шнайзель замечает, что ремень ослаб. С легкостью высвободив руку, он хватает ее за предплечья и подминает под себя, злым поцелуем уничтожает всякое напоминание о другом имени.
Она явно против, но высвободиться из цепких властных пальцев Шнайзеля не может (хотя, что за глупость, она может, но вряд ли хочет).
Когда она снова протяжно стонет, сжимает его бедра коленями и царапает его спину в удушающем изматывающем оргазме, Шнайзель улыбается.
Потому что очередным поцелуем ловит уже свое имя с ее припухших губ.
-
-
17.10.2008 в 00:10-
-
17.10.2008 в 08:37-
-
17.10.2008 в 08:42)))
Гость
Видимо, связал я, кого надо))
Автор<
-
-
17.10.2008 в 14:45-
-
17.11.2008 в 15:36