Сузаку сначала не поверил своим ушам, услышав, чего хочет Джино. Потом он подождал ровно столько, сколько необходимо, чтобы убедиться, что это не шутка и никакого неожиданного финала у этого предложения не будет.
День и без того был полон сюрпризов, вроде вышедшего из строя щита Ланселота, и, что еще хуже, поврежденной винтовки Тристана. Как произошло и то, и другое Сузаку не знал. Во-первых, потому что со щитом все было в порядке еще вчера, во-вторых, он сам не собирался оставлять на условном противнике следы, за каждый из которых Ллойд пьет по пятьдесят граммов крови. Оправдание «прицел чего-то сбился» могло подействовать только на Джино, вышедшего из нелепой передряги победителем и оттого пребывавшего в благостном настроении. Третий Рыцарь улыбался, кивал, ошарашено смотрел на расплавленные края любимого оружия, а потом озвучил предложение, от которого нельзя отказаться. Разумеется, под дулом пистолета он уговаривать Сузаку не собирается, но… новоиспеченный Рыцарь ведь понимает, почему не стоит отказываться сразу?
Сузаку досчитал до десяти и поддержал деловой тон:
- Хорошо. Когда?
Джино помедлил, пожал плечами, витая где-то в облаках, и рассеянно ответил:
- Потом все… Позже.
И ушел, как ни в чем не бывало. Сузаку смотрел в спину Джино, пока тот не скрылся, и клял Британию на чем свет стоит.
Первую неделю после злополучной дуэли он готовился к худшему, внутренне собираясь, как только Джино приветственно обнимал его и клал подбородок к нему на плечо. Привыкнуть давал, что ли? Вторую неделю они почти не пересекались, и Сузаку начал надеяться, что уедет до того, как Джино вспомнит об их небольшой договоренности. У него получилось даже убедить себя, что Третий Рыцарь пошутил, в концов, он ведь был в своем уме и явно предпочитал женский пол.
Ранним утром Сузаку столкнулся с Джино у собственного порога. Приветствие замерло на губах, когда британец уверенно взял его руку и притянул к себе, заговорщически шепнул:
- Мы должны кое-что сделать, не забыл?
- Сейчас? – на удивление Сузаку звучал так спокойно, словно у него спросили дорогу, - меня ждут.
- Меня тоже, - Джино уже настойчиво толкал Сузаку в дверь, которую тот не успел захлопнуть, - но мы стоим того, чтобы нас подождали, не так ли?
Джино был слишком близко, чтобы сохранять спокойствие, и благополучно начавшееся утро разлетелось на куски и проступило холодным потом на шее Сузаку. Не может этого быть… Не может Джино, не меняя своего обычного выражения лица на маску маньяка, прикасаться к его плечам, ловить протестующие руки и с понимающей улыбкой – он-то все понимал, с ужасом подумал Сузаку, – класть их на свои плечи, подражая приторно романтичным объятиям.
- Ну, хватит. Я в это больше не играю.
- А кто играет-то?
Джино уткнулся носом в непослушную прядь волос, прилипшую к шее Сузаку.
Сузаку надеялся, что кончики волос мокрые от душа, а не от волнения и того жара, который Джино распространял на всех, к кому удавалось прижаться. К Сузаку он прижимался уже с нескрываемым удовольствием, даже глаза закрыл, обхватив японца за талию и не обращая внимания на упершиеся в грудь кулаки. В это время Сузаку убеждал себя, и это оказалось единственным доступным ему действием, что пусть хоть все британцы будут грустными извращенцами, а Рыцари Круга скучающими ублюдками, так далеко никто из них не зайдет. Одно дело – быть каким угодно головорезом на войне, и другое – совершить преступление против равного себе. Стоящего напротив, в той же белой до зубной боли форме, это уже не фигурка игрушечного солдата на полке, не схематичный силуэт на экране, не мишень на прицеле. Он как во сне перебирал известные ему законы, пока реальность представала перед ним со всей неизбежной грубостью, нежностью и черт знает чем еще – живым, дышащим, возбуждающим. С придыханием в ухо и резким жестом, сорвавшим плащ с его плеч так резко, что отлетела одна застежка.
- Это тебе лучше снять. Дружеский совет…
Ловкие пальцы расстегнули пуговицы пиджака и потянули ворот вниз.
- Хотя нет, я, пожалуй, настаиваю. Так что все лишнее вон.
Чтобы избежать унизительной процедуры раздевания, Сузаку сам поспешно снял «лишнее» и прижал к груди, ставя очередной бесполезный барьер между собой и Джино.
Он остановится, все равно остановится…
Сузаку не помнил, когда испытывал такую жалкую растерянность, словно все силы оставили его, как брошенный чужой рукой на пол пиджак.
Джино и не собирался останавливаться. Он играл с явным удовольствием, играл и не останавливался. Опрокинутый на еще разобранную кровать и судорожно вцепившийся в простыни Сузаку был явно не тем фактором, что способен испортить веселье, а наоборот, пожалуй, только раззадоривал. Немного воды на шипящие угли, больше дыма.
- Так ты… серьезно… собираешься…
- Да! – радостно подтвердил Джино, склоняясь над ним, - и я собираюсь сделать так, чтобы это оправдывало сломанную пушку Тристана.
- Так дело в этом, - пробормотал под нос Сузаку, неловко извиваясь под Вайнбергом.
Тот проигнорировал слабое сопротивление, вдруг выпрямившись и взглянув на наручные часы.
- У нас двадцать минут, этого более чем достаточно.
На плечи Сузаку навалилась странная усталость, на смену панике пришла апатия.
- Приступим же.

Коротко прошуршала молния, и с этого момента Сузаку отказался принимать реальность.
Потому что Джино скользнул ниже, и это было совершенно не то, к чему Сузаку мысленно готовился последние минуты. И неразборчивый вопрос Третьего Рыцаря, когда он снимал перчатки – свои Сузаку выронил еще у дверей, - «Ты никогда не делал это?», и окончание вопроса «… с парнем» повисло в воздухе и вызвало смутные воспоминания об одном смутном утре, когда перед ним была насквозь пробитая мишень, а в руки сунули пистолет. «Никогда не…?»
«Я никогда не заключал пари».
Настырный блондин ринулся вперед как в бой – оставил языком влажную полоску от одной выступающей ниже живота косточки до другой, с тщательностью, которая присуща хирургу, когда он фломастером отмечает место для разреза. Затем Джино поднял на Сузаку ясные, яркие глаза:
- Пристегнись.
Он улыбнулся, как-то вдумчиво облизал губы, и Сузаку не удержался от замечания:
- А надо…
Не договорил, потому что больше их не разделяло ничего.
«Мне никогда не отсасывал Рыцарь Круга».
Сузаку было не за что зацепиться. Не считая зубов Джино, которые почти сразу задели тонкую кожу, и Седьмой Рыцарь сильнее сжал скомканную от собственной возни простыню намокшими ладонями. За окном, даже если сильно выгнуться, не на что было смотреть, гладкий потолок не представлял собой ничего интересного, часы тикали на столе. Часы, конечно. Он должен был входить в Зал в эту самую минуту, а не лежать, уставившись в пустоту, борясь с отвращением, и, черт возьми, нарастающим по всем законам физики возбуждением. Сузаку понял, что закончит именно таким постыдным образом, стоило Джино положить руку на его бедро еще в коридоре. Должен он подыграть, кстати? Застонать? Зашипеть от неудачного движения? Убрать дурацкие косички Джино в сторону, потому что от их соломенных кончиков щекотно, хоть и не настолько, чтобы сосредоточиться именно на этом ощущении, забыв о прикосновениях быстрого языка, и сохранить лицо, выдержав эту пытку. Ну, хотя бы лицо, потому что Сузаку уже чувствовал, как начинают гореть его щеки.
Вопросы, вопросы… Вопросы в стиле Джино, и хорошо, что он молчал по понятной причине. Даже такое бедственное положение как сейчас казалось лучше, чем обратная ситуация… Первый светлый момент за сегодняшний день, настоящее наслаждение, - мысль о том, что все могло получиться наоборот, и это было бы катастрофой. Джино точно не стал бы молчать и стараться дышать тише, а Сузаку ну совсем не умел делать это своим ртом. И чужим тоже.
Джино умел. Сцепив зубы Сузаку успел прикинуть, что практика у Третьего Рыцаря была что надо. Но он все равно не поверил бы, что Джино Вайнберг действительно способен так просто и легко облизывать чужой член, если бы сам не видел, да еще от первого лица. Сузаку осторожно опустил глаза, взглянул на светлую макушку. Нет, лучше бы не видел.
Бежало время или стояло, Сузаку вскоре понял, что, вздумай Джино сейчас оставить его так, он сам взмолится о продолжении, потому что не успеет даже добежать до ванной комнаты, и с кровати вряд ли сумеет подняться на ватные ноги. На этой мысли Сузаку сделал глубокий вдох, который ему не суждено было закончить. Он подавился и несколько секунд кашлял за себя и за Джино, который, наконец, приподнялся, и, тяжело переводя дыхание, вытянулся рядом. А когда Сузаку убрал руку от лица, британец быстро наклонился и прижался на мгновение скользким ртом к его губам, не давая ничего сказать. О том, что это была полная мерзость, Сузаку сообразил лишь через минуту, которую провел, задыхаясь и зачем-то намертво вцепившись в плечо Джино.
Часы возобновили ход с ошеломляющим грохотом.
- … Надо повторить, - как сквозь толщу воды донеслось до Сузаку.
Он нащупал сползшие брюки, рывком подтянул их, и, чувствуя, как прилипает ткань промокшей рубашки к коже, сел. Оглянулся на развалившегося Джино. Тот задумчиво поглаживал подбородок, проводил кончиками пальцев по нижней губе, а встретив взгляд Сузаку, улыбнулся и чуть было не заговорил, но Седьмой Рыцарь подскочил как ужаленный и выбежал в ванную. Впоследствии Сузаку так и не смог вспомнить, что он тогда сказал. То ли «пошел вон», то ли «уходи, пожалуйста».
Открыв воду, Сузаку тщательно прополоскал рот, словно это он им только что славно поработал. Он надеялся, что Джино все-таки выплюнул. Но даже остатков спермы и смазки, которыми Вайнберг с ним поделился, хватило бы, чтобы вызвать рвоту. Сузаку сунул под кран голову. Хотелось смыть с себя все, включая мысли за последние полчаса. Он чувствовал себя грязным, даже ничего, по сути, не сделав.
Сузаку не нашел в комнате Джино, к счастью. Поморщился, обходя смятую постель, чтобы поднять брошенный пиджак, плащ он нашел у стены, а перчатки, как и предполагал, у порога. Он почти не опоздал. Слушал Бисмарка, крутил между пальцев перо, не смотрел на Джино и думал, вернее, старался не думать об остаточном предательском жаре внизу живота. Он боялся, что холодная вода не прогнала красноту со щек, и все вокруг смотрят именно на него.
«Я никогда не проигрывал так глупо».
И сразу же возразил себе. Проигрывал, еще как проигрывал, только победители брали другое.
Сузаку не сразу заметил, что Джино занял пустующее место рядом.
- Как думаешь, мы закончили? – доброжелательно поинтересовался он, повернувшись к Сузаку вполоборота.
Седьмой Рыцарь едва заметно кивнул.
- Так ты думаешь, это было честно? – глаза Джино расширились в веселом недоумении, в то время как Сузаку передернуло.
Джино толкнул его локтем и протянул ему под столом свою ладонь, пользуясь тем, что Бисмарк перенес все внимание на Монику.
- Дай мне руку.
Сузаку никогда не был сторонником убеждения «Когда терять нечего, то…» и только с досадой повел плечом.
- Дай руку, - нетерпеливо повторил Джино, и, накрыв спокойно лежащую на столе ладонь Сузаку своими сильными пальцами, потянул ее вниз.
Он положил его руку на свое колено, подвинул выше так, что Сузаку с трудом сглотнул, ощутив через несколько слоев ткани чужую плоть. А по беззастенчивому взгляду Джино он понял, что кошмар только начинается.

Боже, это прекрасно!

по-моему я ещё не так сильно поиздевался над парнем. Бедный Бедный сэр Куруруги Сузаку...